160*. О. Л. Книппер-Чеховой

   Среда

Август 1903

Москва

Дорогая Ольга Леонардовна!

   Спасибо за Ваше хорошее письмо. Я его получил по приезде в Москву, где оно долго пролежало в конторе театра.

   Я собирался писать Вам из Ессентуков после того, как послал письмо Антону Павловичу, и, несмотря на это, до сих пор молчал.

   Вот почему это случилось.

   Только что я распарился в минеральных ваннах, получаю я совершенно неожиданную телеграмму о смерти одного из главных директоров нашего товарищества (торгового), Бухгейма. Представьте себе, что Художественный театр лишился бы Немировича... Так же трудно заменима и эта потеря. Я бросил все и полетел в Москву.

   Здесь меня жарили в котле, и я провел очень волнительные недели. Это совпало с началом репетиций, с переездом из Любимовки в Москву (я живу пока в "Тюрби", где Вишневский), с устройством новой квартиры (мы переезжаем от Красных ворот в Каретный ряд, д. Маркова, против театра "Эрмитаж"). Кроме всего сказанного, я простудился и пролежал несколько дней. Теперь все наладилось и в конторе, и в театре, и в квартирах, и началась для меня настоящая сезонная жизнь со всеми приятностями, неприятностями, волнениями и заботами. Владимир Иванович кипит, а я ему помогаю1. Днем и вечером репетиции, примерки костюмов, гримы, народные сцены, словом -- ад. Репетируют усердно и, пожалуй, успешно. Как будто что-то выходит, но работы еще очень много, а срок очень мал. Пока лучше всего оружие, привезенное из-за границы...

   Были экзамены. Принято 10 человек. Есть интересный молодой человек, одна ученица -- копия З. Г. Морозовой, одна -- Роксанова, одна девочка, почти новорожденная, один -- рубашечный самородок и проч. и проч.

   С женой мы не видались все лето, не видимся и теперь: она в Любимовке, я -- в Москве. Она очень пополнела. Скорее похожа на каплуна, чем на чайку2. За зиму -- все потеряет. Больше всего нас огорчает, что Антон Павлович не чувствует себя совсем хорошо, а иногда раскисает. Не раз помянули все недобрым словом Остроумова3. Он наврал и сбил хорошее настроение с Антона Павловича, а ведь известно, что его здоровье зависит от внутреннего спокойствия. Не думайте дурно о нас. Мы огорчаемся за самого Антона Павловича и его окружающих, о пьесе же думаем совсем в другие минуты, когда волнуемся о судьбе театра. Как ни верти, а наш театр -- чеховский, и без него нам придется плохо. Будет пьеса -- спасен театр и сезон, нет -- не знаю, что мы будем делать. На "Юлии Цезаре" далеко не уедешь, на Чехове -- куда дальше... Дай бог прежде всего здоровья и хорошего расположения духа вам обоим. Ничего не знаем: приедет ли Антон Павлович в Москву? Будет ли жить здесь?

   Все наши домашние и театральные кланяются.

   Целую ручки и жму руку Антону Павловичу.

Преданный К. Станиславский

   Найденов нас очень огорчил своей пьесой. Хотелось бы знать мнение Антона Павловича и Ваше4.

   Целую ручки Марии Павловне, мамаше. Всем ялтинцам -- поклоны.

К. А.

На вопрос: "В чем вы спите?", Мэрилин Монро, не задумываясь, отвечала: "В "Шанели № 5".